Изучение судебной практики по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 285 и 286 УК, показывает, как применяются разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, содержащиеся в постановлении от 16 октября 2009 г. N 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий" (далее - постановление 2009 г.) и касающиеся субъективных и квалифицирующих признаков названных преступных деяний, а также разграничения составов должностных преступлений между собой и с составами иных преступлений.
1. Субъективные признаки
В п. 16 постановления 2009 г. указывается, что должностное злоупотребление - преступление умышленное, а также определяется содержание криминообразующих субъективных признаков данного деяния - мотивов корыстной и иной личной заинтересованности.
Злоупотребление должностными полномочиями, а равно и превышение должностных полномочий - преступления с материальным составом, и вина здесь определяется по отношению лица к общественно опасным последствиям (ст. 25 УК). Умысел при совершении этих деяний может быть как прямым, так и косвенным. Это означает, что нарушение конституционных прав граждан, подрыв авторитета органов власти и иные общественно опасные последствия названных преступлений не обязательно являются целью должностного лица, такие последствия могут им не желаться, но лишь допускаться без самонадеянного, однако, расчёта на предотвращение этих последствий.
Вместе с тем для привлечения к ответственности за умышленное должностное преступление необходимо доказать не только предвидение, желание, допущение и т.д. виновным общественно опасных последствий, но и прежде всего осознание им общественно опасного характера своих действий или бездействия. Таким образом, хотя форма вины и вид умысла в преступлениях с материальным составом определяются по отношению лица к причиняемым его действиями (бездействием) общественно опасным последствиям, неустановление осознания незаконного характера указанных действий (бездействия) исключает квалификацию содеянного как преступления, предусмотренного ст. 285 и 286 УК.
Так, обобщение практики по рассмотренным судами делам об укрытии преступлений от учёта и регистрации показало, что нередко "суды не признают доказанным наличие у обвиняемого умысла на укрытие преступления, когда должностным лицом ОВД, вынесшем явно, с точки зрения стороны обвинения, незаконное постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, материалы доследственной проверки не фальсифицировались и не принимались иные меры, направленные на воспрепятствование проверке законности и обоснованности решения об отказе в возбуждении уголовного дела". В подобном случае суд не мог сделать вывод о заведомости допускаемого сотрудником органов внутренних дел нарушения закона.
Корыстный мотив теперь понимается Пленумом шире, нежели в действовавшем ранее постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. N 4, - ныне корыстная заинтересованность определяется как стремление должностного лица путём совершения неправомерных действий получить выгоду имущественного характера не только для себя, но и для других лиц. Причём круг этих лиц Пленум не ограничивает, допустим, только близкими виновному лицами.
Та оговорка, что указанная выгода не должна быть связана с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц, должна пониматься как критерий для разграничения должностного злоупотребления и хищения, заимствованный из упомянутого постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. N 4, хотя, видимо, здесь он лишний, если иметь в виду, что общее правило разграничения названных деяний изложено в п. 17 постановления 2009 г. Как бы то ни было, данную оговорку нельзя трактовать так, что при совершении должностного злоупотребления за взятку (а при получении взятки также имеет место обращение имущества в пользу взяткополучателя и иногда - других лиц) у должностного лица отсутствует корыстная заинтересованность, а потому содеянное не образует состава преступления, предусмотренного ст. 285 УК. Напротив, получение должностным лицом взятки за использование им полномочий вопреки интересам службы как раз и определяет корыстную заинтересованность должностного лица как признак должностного злоупотребления. Корыстная заинтересованность судами также понимается как стремление обогатиться, увеличив свои материальные активы (за исключением их увеличения за счёт похищенного) либо приобретя выгоду путём избавления от материальных затрат.
Приведённый Пленумом перечень видов иной личной заинтересованности - открытый, практика относит к ним и иные негативные побуждения виновного, например, стремление оказать содействие своим товарищам и непосредственному руководителю, предотвратить негативную оценку своих профессиональных качеств и профессиональных качеств своего сослуживца со стороны руководства, придать правомерный вид своим действиям, связанным с применением насилия, и др.
Сами по себе ложно понятые интересы службы не могут отождествляться с мотивом в виде иной личной заинтересованности, поскольку последний представляет собой желание извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленное различными низменными, аморальными устремлениями, а действуя из ложно понятых интересов службы, лицо стремится совершить полезное, по его мнению и исходя из предполагаемого им результата, действие, хотя очевидно незаконным путём. Однако указанные мотивы могут сопутствовать друг другу.
В тех случаях, когда мотив личной заинтересованности предусмотрен в качестве конститутивного признака состава преступления, сопутствующий ему мотив ложно понятых интересов службы, как не влияющий на уголовно-правовую оценку, не становится препятствием для вменения соответствующего состава. Происходит это потому, что правило о выборе доминирующего мотива применяется, когда оба конкурирующих мотива значимы для квалификации, например, когда установлены корыстный и хулиганский мотивы убийства.
Так, Верховный Суд РФ согласился с осуждением сотрудников органов внутренних дел по ст. 292 УК, указав, что все осуждённые как должностные лица вносили заведомо ложные сведения в официальные документы из иной личной заинтересованности, связанной с желанием улучшить показатели раскрываемости преступлений по отделению БЭП Промышленного РОВД г. Оренбурга. Эти показатели относились к работе каждого из осуждённых, поэтому несостоятельными являются их утверждения о том, что они не были заинтересованы в таких показателях.
Вопросы квалификации должностных преступлений по субъективным признакам рассмотрены не только в названном пункте комментируемого документа. Так, в абзаце третьем п. 19 постановления 2009 г. указано, что "исходя из диспозиции статьи 286 УК РФ для квалификации содеянного как превышение должностных полномочий мотив преступления значения не имеет". Данное правило нужно, однако, применять с той оговоркой, что, во-первых, если действия, отнесённые в названном пункте постановления ко второму виду превышения полномочий, совершены по мотивам корыстной или иной личной заинтересованности, содеянное образует не превышение должностных полномочий, а злоупотребление должностными полномочиями, и, во-вторых, мотив превышения должностных полномочий должен быть установлен и отражён в обвинении в силу ст. 73 и ч. 2 ст. 171 УПК, поскольку данное преступление является умышленным.
2. Квалифицирующие признаки
В постановлении 2009 г. не даны разъяснения о применении п. "а" ч. 3 ст. 286 УК. Поэтому судить о позиции высшего судебного органа относительно квалификации превышения должностных полномочий по признаку применения насилия или с угрозой его применения нужно по опубликованным решениям президиума и судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ.
В п. 20 постановления 2009 г. даны разъяснения о применении п. "б" ч. 3 ст. 286 УК, в котором перечень предметов, использование которых при превышении должностных полномочий влечёт более строгую ответственность, уже, нежели тот, что характеризует криминообразующий либо квалифицирующий признаки ряда иных преступных деяний - в данный перечень не включены предметы, используемые в качестве оружия. Это объясняется тем, что ст. 286 УК ответственность установлена за совершение незаконных действий именно по службе, а понятно, что такими предметами в рамках служебных отношений лицо наделено быть не может.
Вместе с тем нельзя, руководствуясь указанными соображениями, ограничивать данный перечень только видами оружия, находящимися на вооружении подразделений органов внутренних дел, внутренних войск и т.д., должностные лица которых использовали оружие при превышении полномочий; такое ограничение не установлено ни законом, ни Пленумом Верховного Суда РФ. Оснований для подобного ограничения перечня видов оружия не создаёт и указание во втором абзаце п. 20 постановления 2009 г. на то, что "отграничивая превышение должностных полномочий, совершенное с применением оружия или специальных средств, от правомерных действий должностных лиц, судам следует учитывать, что основания, условия и пределы применения оружия или специальных средств определены в соответствующих нормативных правовых актах Российской Федерации".
Конечно, в названных нормативных правовых актах основания, условия и пределы применения предусмотрены лишь для тех видов оружия, которые состоят на вооружении правоохранительных и иных силовых ведомств, однако при квалификации по ст. 286 УК нет оснований для непризнания применением оружия в процессе превышения полномочий, например, производства сотрудником полиции выстрелов не из табельного оружия, а из пистолета, изъятого им при осуществлении уголовно-процессуальной либо оперативно-розыскной деятельности. Тем более что использование и не состоящего на вооружении конкретного ведомства оружия также при определённых обстоятельствах допускается законодателем: "В состоянии необходимой обороны, в случае крайней необходимости или при задержании лица, совершившего преступление, сотрудник полиции при отсутствии у него необходимых специальных средств или огнестрельного оружия вправе использовать любые подручные средства, а также по основаниям и в порядке, которые установлены настоящим Федеральным законом, применять иное не состоящее на вооружении полиции оружие".
Для отнесения конкретного поражающего предмета к специальным средствам как предмету преступления, предусмотренного п. "б" ч. 3 ст. 286 УК, необходимо исходить из нормативных правовых актов, устанавливающих перечень таких средств, состоящих на вооружении силового ведомства. И в этом случае вопрос также состоит в том, следует ли применение в процессе превышения должностных полномочий специальных средств, не находящихся на вооружении подразделения, в котором работает должностное лицо, квалифицировать по п. "б" ч. 3 ст. 286 УК. Практика даёт на этот вопрос положительный ответ. Так, не найдя оснований для изменения обвинительного приговора и исключения из обвинения указания на применение специальных средств - наручников, вышестоящая судебная инстанция указала, что "вопрос о приобретении и хранении наручников осужденными, выдавались ли осужденным наручники в связи с их служебной деятельностью, не влияет на квалификацию действий осужденных".
В комментируемом пункте постановления 2009 г. подчёркнуто, что под "применением оружия или специальных средств надлежит понимать умышленные действия, связанные с использованием лицом поражающих свойств указанных предметов, или использование их по назначению". На практике использование поражающих свойств оружия и использование специальных средств по назначению понимаются довольно узко, что исключает квалификацию по п. "б" ч. 3 ст. 286 УК в случае использования должностным лицом в процессе насильственных действий, например, огнестрельного оружия или наручников для нанесения ударов.
В п. 21 постановления 2009 г. разъяснения о содержании тяжких последствий, причинение которых предусмотрено ст. 285 и 286 УК в качестве квалифицирующего обстоятельства, даны путём приведения нескольких довольно очевидных примеров, это - крупные аварии, причинение значительного материального ущерба, причинение смерти по неосторожности, самоубийство и др. Практика относит к тяжким последствиям должностных преступлений значительный материальный ущерб, например, причинённый путём неуплаты налогов и таможенных платежей, небоеготовность, снижение обороноспособности, укрывательство особо тяжкого преступления. Неумение обосновать в приговоре тяжесть наступивших последствий должностного преступления приводит к изменению судебного решения и исключению из обвинения указания на соответствующий квалифицирующий признак.
3. Разграничение составов должностных преступлений
Содержащиеся в первом абзаце п. 19 постановления 2009 г. критерии разграничения должностного злоупотребления (ст. 285 УК) и превышения должностных полномочий (ст. 286 УК) могут применяться не во всех случаях, названных в абзаце втором названного пункта, а только при совершении должностным лицом при исполнении служебных обязанностей действий, которые: а) относятся к полномочиям другого должностного лица (вышестоящего или равного по статусу); б) совершаются должностным лицом единолично, однако могут быть произведены только коллегиально либо в соответствии с порядком, установленным законом, по согласованию с другим должностным лицом или органом; в) никто и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать. Эти действия должностного лица не создают проблему конкуренции названных признаков превышения должностных полномочий с признаками объективной стороны злоупотребления должностными полномочиями.
Однако если умышленное должностное преступление состоит в совершении действий, входящих в круг служебных полномочий должностного лица, в отсутствие оснований или условий для их совершения и в результате данного нарушения оказались существенно нарушены права и законные интересы граждан, организаций, интересы общества или государства, то разграничение между ст. 285 и 286 УК проводится по иным критериям.
В п. 17 постановления 2009 г. решается ряд вопросов разграничения должностных преступлений как между собой, так и с некоторыми иными преступлениями.
Из абзаца первого данного пункта следует, что критерием для разграничения злоупотребления должностными полномочиями из корыстной заинтересованности и хищения чужого имущества с использованием служебного положения является способ причинения ущерба. Если ущерб причинён путём непередачи должного, состоит в упущенной выгоде, то такой вред является признаком преступления, предусмотренного ст. 285 УК (разумеется, при его существенности). Если же ущерб возник в результате изъятия чужого имущества, то он определяется как реальный и требует квалификации содеянного как хищения. Так, по ч. 1 ст. 285 УК лицо осуждено за то, что из корыстных побуждений систематически использовало свои служебные полномочия вопреки интересам службы, предоставив лицам возможность проживать в общежитии и присваивая денежные средства, полученные от них в качестве оплаты за проживание в общежитии.
Как следует из абзаца второго данного пункта, квалификация мошенничества либо присвоения или растраты вверенного имущества по признаку совершения преступления с использованием служебного положения виновного исключает идеальную совокупность содеянного с составом должностного злоупотребления. Данное правило постоянно применяется Верховным Судом РФ, изменяющим решения нижестоящих судов и прекращающим дело в части обвинения по ст. 285 УК*(23). Следует заметить, что подобные разъяснения давались Пленумом в связи с квалификацией и иных преступлений.
Однако, указывается в абзаце третьем п. 17 постановления 2009 г., реальная совокупность названных преступлений возможна: "В тех случаях, когда должностное лицо, используя свои служебные полномочия, наряду с хищением чужого имущества, совершило другие (выделено мной. - П.Я.) незаконные действия, связанные со злоупотреблением должностными полномочиями из корыстной или иной личной заинтересованности, содеянное им надлежит квалифицировать по совокупности указанных преступлений".
Что же касается разграничения действия ст. 285 и 292 УК на основании той точки зрения, что служебный подлог является специальным случаем должностного злоупотребления (абзац четвёртый п. 17 постановления 2009 г.), то данное правило находит применение в судебной практике. Наряду, однако, с правилом квалификации, основанном на ином подходе, согласно которому норма об ответственности за служебный подлог является специальной по отношению не к ст. 285, а к ст. 286 УК.