В 2013 году Верховный Суд РФ и Конституционный Суд РФ издали ряд знаковых судебных актов. Но если ВС РФ разъяснял судам общей юрисдикции, как рассматривать страховые споры, коррупционные дела, как применять Конституцию РФ и прецедентное право Европейского суда, то КС РФ своей деятельностью явно повлиял на общественную жизнь, создав прецедент адекватного правового мышления.
Кто выше?
Обобщенный характер конституционных норм создает условия для их гибкого и разнообразного применения, делая Конституцию РФ источником любой отрасли права. Поэтому, какую бы сферу отношений ни затрагивали постановления Пленума ВС РФ, внимание практиков и теоретиков права все равно будет обращено именно в сторону практики КС РФ. И часто выясняется, что по какому-то предмету Пленум ВС РФ еще не высказался, а необходимость выражения правовой позиции - хотя бы конституционного видения - уже назрела. В таких ситуациях право на обращение в КС РФ по завершении рассмотрения дела может стать палочкой-выручалочкой. Лишь бы был применен спорный закон!
Постановления Пленума ВС РФ, изменившие применение Конституции РФ и разъяснившие применение прецедентной практики ЕСПЧ, совершенно точно имеют отношение к деятельности КС РФ. Так, Постановление ВС РФ от 16.04.2013 N 4 фактически отсылает к постановлениям КС РФ и директивно требует от судов всех инстанций направлять запросы в КС РФ при возникновении неопределенности соответствия Конституции подлежащего применению закона. Прямое применение Конституции РФ четко обозначено лишь в двух случаях, но и они связаны с предписанием КС РФ о прямом применении нормы Конституции РФ, выраженным в постановлении.
Что касается Постановления Пленума ВС РФ от 27.06.2013 N 21, то оно снова ставит КС РФ в конкурентное положение с ЕСПч. Причем недвусмысленно, так как в п. 3 данного документа внимание судов обращается на то, что "законодательство Российской Федерации может предусматривать более высокий уровень защиты прав и свобод человека в сравнении со стандартами, гарантируемыми Конвенцией и Протоколами к ней в толковании Суда. В таких случаях судам, руководствуясь статьей 53 Конвенции, необходимо применять положения, содержащиеся в законодательстве Российской Федерации".
Иными словами, Постановление N 21 "приглашает" КС РФ толковать Конституцию РФ таким образом, чтобы она давала большую защиту, либо выносить такие постановления, которые также устанавливали лучшее положение субъектов права по сравнению с Конвенцией и Протоколами.
В этом контексте нельзя не напомнить о роли самого КС РФ в изъятии нормативного правового акта из российской правовой системы путем установления его неконституционности и об обязывающей силе постановлений, в которых от законодателя требуется внесение изменений в нормативно-правовой акт, признанный частично неконституционным. Суды общей юрисдикции не вправе подменять собой КС РФ и могут лишь не применить неконституционный закон, но по этому поводу могут возникнуть споры в вышестоящих судах, а решения КС РФ окончательны и обжалованию не подлежат.
Наконец, в силу изложенного многие граждане рассматривают КС РФ как оплот законности, последнюю надежду на справедливость, ошибочно принимая его за очередную инстанцию. Не поэтому ли КС РФ завален жалобами граждан, даже несмотря на то, что он решает только вопросы права?! Практика показывает, что даже постановления ЕСПЧ не всегда исполняются, а КС РФ - родной.
Круг субъектов
Вынося решение по делу о жалобе на неконституционность примененного в деле закона или по запросу суда о конституционности подлежащего применению закона, КС РФ дает казуальное толкование Конституции РФ и одновременно конституционно-правовое толкование самого оспариваемого закона. И то и другое обязательно для всех без исключения, хотя прямо это не предусмотрено. Даже многочисленные определения об отказе в принятии жалобы к рассмотрению выполняют эту функцию: КС РФ время от времени ссылается на них среди прочих своих актов. Часть 4 ст. 125 Конституции РФ, п. 3 ст. 3, ч. 1 ст. 96 ФКЗ от 21.07.1994 N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" называют круг субъектов, имеющих право на подачу конституционной жалобы. К ним отнесены граждане, чьи права и свободы нарушаются законом, примененным в конкретном деле, и объединения граждан, а также иные органы и лица, указанные в федеральном законе. Таким образом, список не является исчерпывающим.
Иное дело - запросы о толковании Конституции России. Согласно ст. 105 ФКЗ N 1-ФКЗ правом на обращение с запросом о толковании Конституции РФ обладают только Президент РФ, обе палаты Федерального Собрания РФ, Правительство РФ, органы законодательной власти субъектов Федерации. Как видим, ни граждан, ни юридических лиц в списке нет. Не предусмотрена инициатива и самого КС РФ.
Кроме того, глава XIV данного Закона содержит лишь две статьи - 105 и 106. Последняя предусматривает обязательность данного толкования для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений.
Порядок и критерии допустимости обращения глава не регулирует, а ст. 37 и 38 цитируемого Закона только предъявляют требование к его оформлению. Значит, и отказать в его приеме КС РФ не может. Нет в главе XIV и объема толкования. Вероятно, в обращении с запросом компетентные субъекты должны указать, в связи с чем возникла его необходимость и на каком вопросе следует остановиться подробнее.
Казуальное толкование кажется более доступным и практичным, так как дается в процессе конкретного нормоконтроля, то есть на примере завершенного дела. Что особенно важно, конституционная жалоба может быть подана при любом исходе дела, так как п. 1 ст. 97 данного Закона не оговаривает, в чью пользу завершено дело. Ради справедливости заметим, что не стоит доводить спор до судебного разбирательства только для того, чтобы потом обращаться в КС РФ, хотя законодатель упорно "загоняет" граждан в суды.
Конфликт или гармония?
Конституция России была принята на Референдуме 12 декабря 1993 года, то есть почти 20 лет назад. С того времени законодательство как система претерпело множество изменений, изменилась жизнь, изменилось общество. А текст главы о правах и свободах человека и гражданина не изменялся.
1 ноября 1998 года для России вступила в силу Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод в редакции Протокола N 11. Толкование ее неизменных статей, гарантирующих в том числе так называемые core rights, было отшлифовано Судом неоднократным применением. Вступление в силу этого международного договора должно было побудить уполномоченных лиц обратиться в КС РФ с запросом о толковании Конституции РФ, так как в некоторых ее статьях обнаружились серьезные разногласия по смыслу. Но этого не произошло, поэтому остается действительно доводить некоторые споры до разбирательства и направлять конституционные жалобы.
Например, ст. 28 Конституции гарантирует каждому свободу совести, свободу вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.
При этом ч. 3 ст. 56 Конституции РФ не позволяет ограничивать эту свободу ни при каких обстоятельствах, хотя распространение религиозных и иных убеждений в большей степени относится к свободе слова (ч. 1 ст. 29), которая может быть ограничена федеральным законом в целях, указанных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, пропорционально им. На самом деле ч. 2 ст. 29 Конституции вводит запрет на пропаганду или агитацию, возбуждающую социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, а также на пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства. Налицо противоречие внутри самой Конституции РФ.
А часть 1 ст. 29 Конституции РФ защищает свободу мысли и слова. Буквально согласно ч. 3 ст. 56 Конституции права, закрепленные ч. 1 ст. 29 Конституции РФ, могут быть ограничены. Возникает вопрос: действительно ли Конституция допускает ограничение свободы мысли? И что такое свобода совести и вероисповедания по существу, если не свобода мысли?!
Несколько неудачная формулировка легко исправляется практикой толкования, но в отношении вышеуказанных статей практика КС РФ стремится к нулю, а законодательные акты с меньшей силой воспроизводят эти противоречия.
Иное дело - Конвенция. Обратим внимание на то, что в п. 1 ст. 9 Конвенции собраны права на свободу мысли, совести и религии. Ограничению подлежит лишь свобода исповедовать свою религию или убеждения в той мере, в какой это необходимо в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц. В то же время свобода слова защищена самостоятельной статьей, также состоящей из двух пунктов. Второй называет условия его ограничения. Вопрос вызывает возможность ограничения права на уважение личного достоинства, защищаемое ст. 8 Конвенции, хотя прямо ею не предусмотренного.
Пожалуй, разделение права на уважение достоинства и права на уважение тайны личной жизни, гарантированных ст. 21 и 24 Конституции России соответственно, является лучшим решением этого вопроса. Это позволяет применять ст. 21 Конституции как к крайним случаям нарушения содержащейся в ней гарантии, так и к менее серьезным актам насилия. Не возникнет проблем и с ее толкованием КС РФ.
Отметим, что Конвенция и Протоколы часто используют термины в их автономном значении, оторванном от национального толкования, что необходимо учитывать при их применении. В противном случае может произойти крайне нежелательное смешение понятий даже в пределах одного судебного акта.
Так мы и подходим к одной из функций толкования Конституции России - уточнению действительного объема конституционных гарантий за счет определения современных значений содержащихся в них терминов.
Мера ограничений
Соразмерность ограничения той или иной свободы - задача любого законодателя. В силу культурных, психологических и исторических предпосылок в России эта задача является проблемой. К ограничениям необходимо подходить компетентно, а не эмоционально или халатно. В уходящем году Конституционный Суд РФ рассматривал два очень похожих дела об ограничении права на труд и пассивного избирательного права, в которых заявители жаловались на автоматизм и чрезмерность ограничений.
В постановлениях КС РФ от 18.07.2013 N 19-П и от 10.10.2013 N 20-П была установлена очевидная непропорциональность между преследуемыми целями и использованными средствами. В обоих случаях КС РФ приходил к выводу о том, что ограничения не были надлежаще дифференцированы по личностному признаку, процессуальному статусу и вообще никак не учитывали изменчивый характер норм уголовного и уголовно-процессуального права, существенно влиявший на степень ограничения.
КС РФ не пошел по традиционному пути "всех под одну гребенку" и установил нарушения правила соразмерности, установленного ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, благодаря чему создал важный прецедент толкования и применения этого правила, а за лицами, имевшими судимость за нетяжкие преступления против личности, освобожденными от уголовной ответственности даже по нереабилитирующим статьям, было признано право трудиться в образовательных и воспитательных учреждениях на различных должностях, в том числе и не связанных с работой с детьми, а также пассивное избирательное право.
Переоценить эти два постановления нельзя - КС РФ создал прецедент "адекватного правового мышления", которого иногда не хватает при рассмотрении гражданских, административных и уголовных дел. На первый взгляд КС РФ просто применил азбучный принцип, заложенный в УК РФ, известный как принцип индивидуализации и дифференциации наказания. Согласно ему субъект несет ответственность за совершенное деяние исходя из своих личностных качеств и характера совершенного деяния, а в особых случаях может быть освобожден от нее. В действительности КС РФ продемонстрировал еще одну функцию казуального толкования Конституции - он привел современный пример несоразмерности последствий в общественной жизни и профессиональной деятельности для лица совершенному им деянию. С этим примером необходимо считаться, и он призван быть обязательным для правоприменителя.
Резюмируя изложенное, укажем на незаменимость и жизненную важность такого инструмента защиты конституционных прав, как конституционная жалоба. Признанная допустимой, жалоба рассматривается КС РФ при участии заинтересованных сторон. Результат рассмотрения - решение о соответствии или несоответствии Конституции РФ примененного закона и обязательное толкование конституционной нормы применительно к делу, подлежащее обязательной официальной публикации. От заявителя, намеренного получить постановление, требуется соблюсти критерии допустимости жалобы, содержащей описание предполагаемого нарушения. Впрочем, как мы отмечали выше, даже определения о признании жалобы недопустимой бывают не менее информативными и имеют ту же силу. Логика проста: чтобы практика КС РФ была конкурентоспособна по сравнению с прецедентами ЕСПЧ, необходимо, чтобы было больше жалоб на нарушения различных статей Конституции РФ. А суды общей юрисдикции в этом обязательно помогут.